18 марта 1980 года, на 43пл. в/ч 14056 во второй стартовый день запуска космического аппарата 11Ф619 (КА радиотехнической разведки “Цикада-Д”), в момент окончании заправки РН 8А92 (окислитель - кипящий кислород, горючее - керосин) произошёл взрыв ракеты с последующим пожаром.

Современный вид стартового комплекса в момент установки РН. Первый стартовый день.

Согласно технологического графика в процессе проведения этой операции на стартовом сооружении и около него занято большое число испытателей из числа боевого расчёта и контролёров второго управления. Поэтому сразу погибло 46 человек, ещё 6 умерли от ожогов в последующие дни. Видел фотографии с висящими на фермах “окороками”… Катастрофа произошла в той самой части, в которой я начал свою службу после окончания Можайки.

Конечно, при испытаниях ракетной техники на северном, как и на южном полигоне, время от времени гибли люди, но не в таком количестве. Не считая Неделинской катастрофы 1960го года. На моей памяти самая большая предыдущая катастрофа на северном полигоне унесла жизни 9 испытателей.

Ранее, при описании своих “подвигов” на таком же старте такого же носителя на южном полигоне я отмечал исключительную надёжность и безопасность этого самарского изделия. После заправки кислородом любой желающий стартового расчёта в тюратамскую жару спокойно скрёб снег с боковух для собственного охлаждения. И вдруг такое!!

В лучших традициях “организующей, направляющей и ведущей на подвиги”, ЦК КПСС принял решение всех погибших закопать на полигоне, дабы не выносить сор из избы. Пока съезжались родственники погибших, трупы несчастных были сложены штабелем в каком-то неотапливаемом сарайчике, поскольку штатный морг госпиталя не рассчитан на такое число клиентов. Стояли очень сильные морозы, всё это смёрзлось и когда пришло время заполнять гробы, то пришлось подпоить солдат для разделки этой массы с помощью бензопилы.

И вот настал день похорон. Гробы расставили в главном (кинозале) дома офицеров, с наклонным полом. Было сформировано две смены почётного караула, по офицеру у каждого гроба. Условились меняться каждые 15 минут. Меня поставили в первую смену.

Заходим в зал. За занавесом непрерывно что-то играет гарнизонный оркестр. Вдоль сцены поставлены столы с каким-то медицинским барахлом и стоит в готовности куча медиков в белом. Медикам уже пришлось немало потрудится, успокаивая и сдерживая массу приехавших родственников. А весь неузнаваемый зал равномерно заставлен красными заколоченными гробами, установленными на подставки, с большой фотографией погибшего и по шесть стульев у каждого. Нас расставили в изголовьях, у фотографий. Стоим, ждём. Ждём очень долго. Полчаса, не менее. (Печатаю сейчас про это и не знаю, как передать весь ужас последующего, поскольку помню всё, как вчерашнее).

Открываются обе створки дверей, через которые мы ранее заходили на киносеанс, и в зал не вбегает а врывается масса что-то кричащего народа, мужчины и женщины, все с широко раскрытыми орущими ртами и все, не умолкая, носятся по залу отыскивая своих, родимых. Сквозь всё нарастающий дикий вой слышу, как начали валить гробы и пытаться их открыть. Грохот и какая-то возня. От этого оглушающего воя волосы под фуражкой встали дыбом. Около моего сгоревшего столпились испуганная таджикская родня. Запахло какой-то медицинской дрянью, со всех сторон крики “врача!”. Вторая смена разбежалась и не пришла нас менять. А они ведь ничего не видели, а только слышали. С ума я там не сошёл, но нервы подорвал точно.

А с психикой в те минуты всё-таки что-то произошло, что-то защитное, поскольку я совершенно не помню, как закончилось это прощание родственников с погибшими…

Потом были похороны с процессией через весь город. Я нёс второй венок…

Комиссия по расследованию причин взрыва ракеты-носителя не придумала ничего умнее чем обвинить одного из контролёров управления, майора Даминева в “допустил ослабление технологической дисциплины, повлекшее…” Марата я знал ещё по Можайке, он вместе со мной в один год закончил академию на механическом факультете и тоже получил распределение в Плесецк. С неприятной характеристикой и в тяжелейшем моральном состоянии он был немедленно уволен из рядов СА.

Много лет спустя, в расцвет гласности центральное телевидение в специальной передаче телевизионного цикла “Как это было” рассказало об истинных причинах взрыва. Оказывается, завод-изготовитель заправочных фильтров перекиси водорода, г.Сумы, (перекиси заправляется в ракету несколько сотен килограмм) втихаря изменил технологию и сам припой при пайке этих фильтров. Эта “рационализация” приводила к недопустимому разогреву стыка при взаимодействии припоя с перекисью. Самое возмутительное, что заводчане подленько молчали после катастрофы столько лет.

Следующая глава »