НАЧАЛО
(баллада инженера-испытателя) Тем, кто понимает
Выполняю пожелание моего сына - рассказать о себе и моих друзьях-товарищах.
Попробую…, правда это не застольный трёп. Это труд и вдохновение. Если первое ещё можно выполнить усилием воли и сидеть и тупо набирать слова и предложения то со вторым явно будут проблемы…
Родился в 1941 году 23 февраля в городе Кемерово. Там же двумя годами ранее, 9 февраля родилась моя сестра Валя, но фамилия и отчество у неё по первому мужу нашей мамы. Поэтому она Дмитриенко Валентина Константиновна.
Наша мама родилась 8марта 1920 года в городе Славгороде Алтайского края в семье железнодорожника, или по анкетному сталинских отделов кадров - служащего. Свою родную фамилию Марьенко первый раз изменила на Дмитриенко в связи с выходом замуж. Трудовую деятельность закончила ст. бухгалтером УРСа п/я 50 гор. Мелекесс, Ульяновской обл.
Валин папа, Дмитриенко Константин Максимович, 1917 года рождения. Отвоевал финскую кампанию а погиб 2 сентября 1942 года политруком роты тяжелых танков под Смоленском (деревня Абуражная Кармановский р-н Смоленская обл.) Перезахоронен в городке Сычевка Смоленской области. На гражданке работал счетоводом. Предки Вали пришли в Сибирь в годы столыпинских реформ из Белоруссии.
Мещеряков Андрей Никифорович 1906 года рождения, Новороссийск, в семье мастера-клепальщика. А поскольку в царское время высокопрофессиональный труд ценился высоко, то жили не бедно и сын,естественно, пошел по стезе отца. Для начала нагревальщиком заклепок с одиннадцати лет а потом подручным. Трубы большого диаметра и резервуары собирали исключительно клепкой и подручному выпадает почетная роль сидеть в этой самой трубе или цистерне и массивной болванкой-поддержкой подпирать изнутри заклепку в то время как по ее закладной головке шарашат мастера могучими молотами. Где-то в старых бумагах лежит сохранившееся с тех пор отцовское удостовение “Клепальщик-глухарь”. Одним ухом папа плохо слышал, а в другом постоянно стрекотали кузнечики. Поэтому на прогулках с беседой мне нужно было идти только слева. До войны папа с отличием закончил техникум и работал мастером в Кемерово на заводе треста “Азот”. Для посвященных - делал порох. В памяти его яркие рассказы о диверсиях в цехах и взрывах.
С началом войны и первыми диверсионными взрывами корпуса пороховых производств разукрупнили, раздробили на маленькие. Растащили по площади и сделали исключительно с вышибными крышами и внешним освещением. Чтобы при взрыве крыша легко слетала а оборудование не страдало от избыточного давления. Каждый цех окантовывался со всех сторон высоким земляным валом. А свет в цеха подавался только через окна снаружи прожекторами. Одной из самых опасных процедур была операция продавливания уже протравленного в смеси азотной и серной кислоты и промытого большим количеством спирта и эфира хлопка, в виде патоки, через фильеры. Продавливание осуществлялось шнековой машиной типа мясорубки. Процесс непрерывный. При заминке макаронины еще не порезанного пороха очень быстро застывали на полпути и при извлечении, зачистке механизмов, могли легко воспламениться, поскольку действовать надо без промедления и задержки. А на путях уже стоят вагоны состава с партией накануне выработанного пороха, готовые к отправке на рядом расположенный снарядный завод, ждут, когда на заводском полигоне отстреляют контрольную партию снарядов снаряженных этим порохом. Непрерывная пальба из разнокалиберных пушек днем и ночью. Бывало и так, что порох «не пошел». Весь состав разгружается и только что изготовленный порох сжигается. Вот когда агентуре немцев удавалось подорвать и такой поезд, то страдало все производство. А вообще-то, говорил папа, после аварий или диверсий с производства в основном шел народ слепой, с выбитыми глазами. Своим ходом, с поводырями, перевязанные головы. После серьезных взрывов чуть ли не колоннами. Так до конца войны и проработал на порохах, иногода жили в цехе месяцами не выходя за проходную. “Зато спирта и селедки было вволю” итожил то время отец.
А род Мещеряковых шел из донских казаков и очень возможно что от Матвея Мещеряка, помощника Ермака Тимофеевича. В 1965 году мы посетили Краснодар где жили братья и другие родственники папы и при первых объятиях звучало: “Мы, Мещеряки!” Да и прадед мой, лихой дядька, со слов мамы шалил на Волге грабежом купцов. Что было то было…
Несомненно гены предков каким-то боком вылазят у потомков, что и проявилось у нас с Валей. Она всегда отлично и прилежно училась и до сих пор двигая науку, преподает в Красноярском университете. А я, явно склонный к авантюризму, умеренному, подался в офицеры ВВС, отслужил 28 лет в Советской Армии, отработал 18 лет на гражданке и давно бездельничаю.
Дошкольные годы помню фрагментарно, много деталей, буквально до листочка с дерева, даже помню ряд вкусовых ощущений, но связать по годам не смогу. Помню кемеровский снег, он был красноватый от промышленных выбросов. Хорошо помню большую металлическую моторную лодку отца и в ней стационарный двигатель, он был установлен в средней части лодки. Вмещала она человек пять-шесть взрослых. Поездку на охоту с родителями на ту сторону Томи. Очень хорошо помню большущий куст ежевики с крупными сизыми ягодами и руку отца указывающую на соловья, которого я так и не увидел. А он, по словам родителей, подпустил нас совсем близко. Замечательный громадный деревянный ящик с запасными деталями для мотора стоял у стены и я не отходил от него, постоянно что-то перебирал в нём. Это была для меня лучшая игрушка на свете. Помню даже лица пленных японцев, ихнюю довольно лёгкую для сибирской зимы одежонку, обмотки, какие-то не шибко толстые бушлаты и кепи, ихнии, форменные, с какой-то маленькой квадратной кокардой красного цвета.
Морозным декабрем 1946 года мы переезжали из Кемерово в Барнаул и стояли на какой-то станции. В окно был виден стоявший рядом состав из пульмановских вагонов заполненных сахарной свеклой. Пульмановские, это большие четырехосные, открытые сверху вагоны. До войны грузовые вагоны были в основном коротенькие, двухосные. Неожиданно откуда-то из-под вагонов начали выскакивать шустрые япошки, все узкоглазые, взбираться на эти вагоны и сбрасывать вниз свеклу. Их товарищи тут же собирали ее в охапку. Почему-то запало в память, что они не были расхристанными и оборванными а какими-то одинаковыми, аккуратными, одного цвета и роста с опущенными ушами одинаковых головных уборов.
Барнаульское лето пыльное и жаркое. Из летних развлечений основное - это выкуривание, точнее выливание тарантулов из нор. Тут важно собрать достаточный коллектив пацанов с солидным запасом мочи. Дружно встали в кружок над норкой и дружно начали дуть в эту самую норку. Через десяток секунд из норы вылетает ошалелый мохнатый паук, слабаки в драп а оставшиеся храбрецы пытаются паука укокошить, что очень не просто. Шустрый очень.
Любимое лакомство ребят это жмых. То ли жили очень бедно, или жмых раньше не сильно отжимали, но вкус его с удовольствием вспоминаю и сейчас. Но самое вкусное, просто раскошное лакомство это толстый ломоть очень белого хлеба прекрасной выпечки намазанный маслом и щедро посыпанный сахаром. Объеденье! Но поглощать его всегда хотелось не дома а на улице, на ходу, с ребятами.
А начну ка я всерьёз вспоминать с 1947 года. В конце лета, где-то в августе, из Барнаула мы переехали в старинный уральский город Кыштым и снимали жильё в крепком частном доме с мощными тяжеленными воротами. Двор дома был выложен громадными гранитными плитами, между которыми пробивалась густая тёмнозелёная трава. Жили втроём, без папы. Он появлялся очень редко, наверное раз в месяц. В это время он уже работал в закрытом городе Челябинск-40[1], а на нас с мамой оформлялся допуск, которого пришлось ждать не один месяц. Монтажников и будущих эксплуатационников-атомщиков набирали в основном с химических производств. Отец смеялся, рассказывая, что Берия, куратор атомного проекта, думал обойтись пятью тысячами работников.
Зимой в городе у кыштымских пацанов любимое развлечение - специальным крюком цепляться за задний борт грузовика и лихо катить за ним на снегурках. Это металлические коньки с загнутыми вверх носком и жёсткой площадкой для любой обуви с соответствующими отверстиями для верёвок. Означенными верёвками коньки накрепко привязывались обычно к валенкам, самой ходовой зимней обувке, с помощью деревянных палочек-закруток. Помню ревущую Валю, кто-то надоумил её лизнуть щеколду ворот в сильный мороз…
Пришёл на нас допуск и приехал за нами студебекер. Вещей было немного, да и до “сороковки” не так далеко от Кыштыма.
С мая по октябрь 1945 г. проводились работы на Южном Урале по поиску стройплощадки для строительства первого атомного реактора. Место под неё должно было быть не просто оптимальным с точки зрения производственной технологии, но и отвечать требованиям внешней секретности. Поисковые работы велись на обширной территории в восточных предгорьях Урала, около цепочки озер Увильды на юге и Иткуль на севере. Остановились на районе между городами Касли и Кыштым: на большом мысе южного берега озера Иртяш — это между городами Кыштым и Касли, у старой демидовской дороги, проходившей по восточному и южному берегам озера. Раньше на этом месте находились пионерские лагеря и подсобные хозяйства.
[1] Позже «Челябинск- 65», «Озёрск». 19 июля 1948г. Пущен первый в СССР промышленный уран-графитовый реактор «А» для наработки оружейного плутония. Затем на этом предприятии (первое название «Комбинат № 817», сейчас «ПО «Маяк») в разные годы построено ещё 4 реактора для наработки оружейного плутония.
Папа всегда называл их «котлы».
14 апреля 1949 года на металлургическом заводе получен первый слиток металлического плутония. «Держишь в руках хорошо греет» - вспоминал Михаил Степанович Дорохов свою работу в первой группе молодых химиков, занятых на финишных операциях с плутонием в младые годы в «сороковке». Ещё не накопили материал на первую бомбу как появились первые покойники. Из 22 сотрудников только его группы, всего, включая лечившихся в клинике на Говорова 6, умерли 20.
В августе изготовили полусферы из плутония и отправил в Арзамас – 16(КБ-11) на сборку изделия.
29 августа 1949 года первый взрыв советской атомной бомбы (плутониевой) мощностью 20 килотонн на Семипалатинском испытательном полигоне.
22декабря 1951 г. в Челябинске 40 запущен реактор АИ, предназначенный для наработки сверхтяжёлого водорода (трития), используемого при создании водородной бомбы.
12 августа 1953 г. взорвана первая водородная бомба (мощность 400 килотонн).