ОТПУСК 64
Августовский отпуск 64го года решено было провести костяком команды, одновременно и вместе. Вначале трое друзей, Лев Костюк, Вол Амбрасович и я прямиком катим поездом в славный город Мелекесс.[1] Перед выходом на пенсию в 1963 году, отца отпустили из Красноярска-26 и он выбрал тихий городок на впадении красивейшей рыбной реки Черемшан в Волгу, хотя предлагали и должность директора какого-то маленького завода на окраине Москвы.
По договорённости с родителями далее по стране мы путешествуем на новенькой отцовской “Волге” ГАЗ-21. По тем временам это была шикарная машина. Лев и Вол загодя купили по блату в Кзыл-Париже пару волговских покрышек, про запас, дефицит немыслимый. Их мы пёрли поездом до Мелекесса, потом долго катали на заднем сидении машины. За рулём “Волги” я немало посидел в предыдущем зимнем отпуске и без волнений стартовал от родителей. Наездил в декабре 63го около 3х тысяч и вполне освоился с машиной. Но тут же, на первых же километрах начавшегося путешествия на меня вдруг навалилась какая-то ответственность за технику и мероприятие вообще. Стал слышать какие-то новые звуки в ходовой и моторе и все они казались подозрительными и неправильными. Как-то было в первый день не до общего энтузиазма. На остановках сам не знаю чего искал под капотом и машиной. Переболел этим мандражом быстро и далее всё пошло спокойнее.
Первую остановку сделали где-то под Пензой. Жарили до загорания пламенем в сковороде свинину, купленную еще в Мелекессе и уехали, забыв несколько бутылок пива уложенных в речку для охлаждения. Вот кому-то повезло найти! Заходим в гастроном города Беднодемьяновска. Пополнить запас харчишек. Или вообще на предмет поесть. Запаса-то и не было уже. На полках какие-то банки с маринованными огурцами, а под стеклом витрины одинокий кусок заветренной печенки. Ну, прямо предвестник Горбачевско – Ельцынского изобилия. Забытый Богом и славной партией край.
Не без мандража заезжаем к Волу в Москву. Практика езды в большом городе нулевая, многополосное движение и, на, казалось, сумашедших скоростях. Очень быстро освоился, уловил суть движения в потоке и даже начал понемногу наглеть. На второй день поездок клюю на каком-то перекрестке «Москвича 403» в зад. Бью ему фонари, себе фары. Но от удара и резкого торможения наш мотор смещается вперед и вентилятором пробивает радиатор. Звон стекла и журчание воды. И откуда только взялись зеваки. Плотно обступили машину, «сопереживают». А мы сидим, все в черных брючках, белых рубашечках, три фраерка. А вода из радиатора все журчит и журчит. Как сейчас помню мелко дрожащую ногу на педали акселератора. Тут же подходит мент, забирает мои права и отдает их владельцу «Москвича» со словами: «Разбирайтесь сами и быстро освободите перекресток». Отъехали в какой-то проулок и разобрались. Мужик нормальный. Только пожаловался, что его бьют во второй или третий раз, а он никого. Нашли таксомоторный парк и шустрые мастера обработали «Москвича» и мы с ним расстались, даже получив его домашний адрес с телефоном и приглашениями заезжать в гости. Дело шло к ночи, а машина наша не отремонтирована. Лев остался в ней ночевать, а мы с Волом двинули общественным транспортом домой. Утром, договариваемся с мастерюгами не без помощи припасенного с полигона спиртика, получаем ремонт и даже оленя на капот. «Волги» в эти годы уже выпускались без этого красивого заводского символа.
Погостевали дней пять и, не мешкая, катим на юг, в город Крымск, там нас ждёт Шершавый, он же Коля Чернышёв. За рулём сидел в основном я и на отрезке пути от Москвы до Юга так устал, что по прибытии к Шершню сразу заснул. Проспал пол суток, просыпаюсь, а гульба идёт полным ходом. Хорошо погостили у хлебосольных хозяев, но пора и выполнять задуманный план. А от покрышек оказалось и не просто избавиться. Резина итальянская, очень эластичная и безкамерная. Это отпугивало местных, гоняющих по горам таксистов. Боялись, что она будет сползать при боковых нагрузках. Все-таки продали, избавились от этих «пассажиров». Затея с ними в итоге оказалась дурацкая. Катим уже вчетвером в Крым, переплавляемся паромом через Керченский пролив, толкаем не менее двухсот метров в гору машину на заправку, доездились, и мчим в Феодосию. Рано утром влетаем на какой-то галечный пляж и капитально садимся на брюхо в пяти метрах от воды. С помощью отдыхающих выкарабкиваемся, купаемся и я сразу отмечаю изменение чистоты и цвета морской воды в сравнении с 1951м годом в худшую сторону, что особенно заметно, когда смотришь на море с горы. Прекрасно видна метрах в двухстах граница синей, чистой воды и мутной, беловатой, до самого берега. Посетили галерею Айвазовского и не задерживаясь в мелких городишках на побережье переместились в Ялту. Разместились в частном секторе и как-то сразу дружно ударились в разгул, просаживать отпускные, но пока с умом.
А впереди Одесса-мама, Молдавия с Закарпатьем и самая западная часть похода - Ужгород. Ялте мы посвятили не менее недели, посадили Колю на поезд и далее по задуманному маршруту покатили снова втроём. Перед стартом из Ялты не спеша промыли-продули карбюратор. Это заняло у нас с Волом целый день, ибо работа кипела под чешское пиво с муксуном горячего копчения. Понравилось молодое вино в Закарпатье. Помню Рахов, Коломыю, Сваляву. Но больше всё-таки запомнилось местное молодое вино. Весь маршрут отпуска снимали на киноплёнку. Столица Молдавии Кишинёв очень похож на Кзыл-Орду, разве что на пару высоких домов больше. Из Кишинёва повернули круто на запад, специально поглазеть на воспетую во многих советских романах и повестях про диверсантов и шпионов пограничную реку Прут. Проехали, поглазели. Мутная и быстрая. Отметили отпускные в комендатуре Ужгорода и помчали в Минск, в гости к сестре Льва. В Минске обслужили машину, естественно сами, и двинули на Москву, вот тут-то мы действительно помчали. Спидометр оцифрован до 140, стрелка ложилась на упор а мотор разгонял машину ещё и ещё. Магистраль Минск-Москва в те годы была лучшей в Союзе, автомобилей мало, гони, не хочу! На малейших неровностях машина подпрыгивала в воздух и летела какое-то расстояние не касаясь земли. Страх и восторг. А дураки радуются.
Почти на каждой остановке снимали виды и себя на кинокамеру. Подлавливали друг друга сразу после дневного сна на заднем сиденье и в момент «отливания». Натюрлих. Морда засаленная, недовольная.
Приехали в Москву, переночевали у Вола, упаковали чемоданы, мама Вола накормила нас завтраком и под её напутствия про улетающих соколов идём к машине оставленной на ночь во внутреннем дворе. Иду с чемоданом первым и вижу что машина стоит на своём месте, но как-то не так… Какие-то нехорошие предчуствия… Подходим ближе, а бедолага стоит на кирпичиках, у неё, родимой, отсутствуют правые колёса! Да и всё что было в салоне, включая кинокамеру, исчезло. Упёрли даже ковры с сидений, очки и спиртовую печку.
Почему-то первая мысль с обидой: “у кого украли, гады?” Идём в отделение, зовём ментов. Пришли два мента и сразу ошарашили: прошёл дождь, собака след не возьмёт. Сразу дали понять, что заниматься такой ерундой, тем более авто с ульяновскими номерами, не будут. Я написал заявление и мы зачесали репы. Отпуск заканчивается, денег только на бензин до Мелекесса, машина на кирпичах. Шо робыть? Выручил школьный друг Вола, занял денег на покупку дисков и покрышек. Быстро обулись и вперёд, 1000 км до Мелекесса, деньги в обрез на бензин, из жратвы только пол-пачки сахара рафинада. С большим трудом преодолели последние километры до дома, грунтовая дорога совершенно раскисла после дождей, в те времена асфальт был далеко не повсеместно, немного приблудили и грязные, голоднющие но целые вернулись в родительский дом. Пообмылись, подкормились и бегом на поезд, на Тюру! В отпуске прогуляли 52 дня, намотали на счётчике более 12 тыщ, отсняли большую бобину киноплёнки, наделали долгов, но довольны все фигуранты безмерно!
С киноплёнкой получилось, правда, не очень. Эту кинокамеру я занял на время отпуска у Вовы Денисова и до этого никогда не снимал кино. Плёнки было много и при каждой остановке в поездке да и по любому поводу и без камера не выпускалась из рук. Снимали всё и всех. Пришли из Москвы проявленные плёнки. Склеил. Все собрались со своими дамами на просмотр… Неприятный сюрприз. Получилось не кино, а бешеный калейдоскоп немыслимого количества случайных слайдов. Надо ведь было прорабатывать каждый объект, а не фотографировать секундные сюжеты. Стрекочет проектор, сидим молча, в растерянности всей компанией и лишь кто-то изредка вскрикивает, успев что-то идентифицировать на простыне-экране. Полный конфуз. Я эту плёнку быстренько по какому-то поводу подарил Льву.
А роман наш с Еленой Ивановной продолжался, он не теплился, он полыхал ярким пламенем. Пошли к командиру части, подполковнику Гонтаренко, доложили цель визита. Отнесся по-отечески, одобрил. Пишите, говорит, рапорта, отошлем их в управление и через месяц бумаги вернуться с положительным решением. А голубкам начинать совместную жизнь с каких-то пошлых ожиданий казенного решения вовсе не с руки. Чтобы резко ускорить процесс, таинство венчания решили совершить в ЗАГСе посёлка Казалинск, это ближайшая к нам одноимённая станция на север от Тюры. Так будет дешевле. У жениха долг за кинокамеру и колёса, а у невесты из приданного один перегоревший утюг.
«Нулевой квартал» около беседки космонавтов. Сыр-Дарья во льду. Лена демонстрирует прекрасное пальтецо, приобретенное по случаю в детском отделе чимкентского универмага.
29го октября 1964го года сели в вагон-ресторан, заказали, наверное, по полному стакану чаю, сошли в Казалинске, нашли махонький побеленный домишко и в искомой комнатёнке выложили просьбу молодой казашке. Уговаривать долго не пришлось, сработала десятка в моём удостоверении. Получили желанные печати, переплатив ещё один рубль 50 копеек. Это я великодушно отказался от сдачи с трёх рублей. Съели по беляшу и как ни в чём ни бывало вернулись на свою площадку.
На балконе нашей квартиры по ул. Комарова. Видна во льду Сыр-Дарья и забор «Нулевки»
Никому из ребят я не объявлял о женитьбе, но, очевидно через штаб или через сарафанное радио народ прознал. И вот мы вдвоём, не под руку, у нас это как-то не принято было, идём в клуб на фильмец. А клуб в части очень большой и фильм какой-то хороший, народу полно и в первом ряду большого поперечного среднего прохода сидят все мои мужики, Вол, Лев, Фарид, Гешка Павлов. Увидели нас и сразу перестали смеяться и разговаривать. Морды сделали какие-то чужие и обалделые. Подходим, проходим мимо, и они здороваются чуть ли не на «Вы». Всем как-то неудобно, неловко. Вот это было кино!
В универмаге. Фотографирует нас Людмила Петровна Коврига. 1965 год
Командование предложило организовать комсомольскую свадьбу, но мы по тотальному безденежью согласились только на комнату в двухкомнатной квартире. Вторую комнату в нашей двушке занимали супруги Григоровы. Юра и Козибелла, в миру Катька. Юра спокойный, без вредных привычек, так сказать с приличной наследственностью. Но совсем не такая Катька. Шалавистая, пьюще-курящая, заведовала военторговским магазином, вроде, на 61й площадке. Один глаз зеленый, другой карий. Не жадная, баловала нас иногда чешским «Будваром» или «Праздроем» - немыслимым дефицитом. Излишне шаловливая. В первый же вечер нашего знакомства решительно цапнула меня за мотню со словами «И с чем это мы женились?» Ну, а вскорости, у наших соседей - молодоженов пошли практически регулярные ночные бои с применением холодного оружия (кухонный нож) и спецсредств (топор). Это Козибелла заявилась домой под градусом. А к утру уже воркуют как голуби. Замирение. Скучать не давали.
Последним соседом оказался флотский лейтенант Ваня Иорин. Выпускник бакинского училища по лодочным ядерным силовым установкам. Очень застенчивый и деликатный парнишка. Но не повезло ему с первым начальником в его части. Оказался какой-то пехотно-артиллеристский майор с затаенной обидой на всю флотскую братию. Видать глубока была эта рана, судя по тому остервенению с каким он третировал молодых мариманов. А может быть, его раздражала их красивая, черно-белая офицерская форма. Конечно, на фоне пыльной степи и массы нас, зелененьких, морячки выглядели весьма импозантно. Так вот, что ни вечер, Ваня идет ко мне излить душу. То майор, как Ване кажется, совсем не к месту вещает: «Сверкнула жопа и океан затих», то «негры умирают в одиночку». А самое ходовое у майора «е..л я Ваш пароход, который говно в Турцию возит!». Какой пароход? Какое говно? Какая Турция? – в очередной раз искренне возмущается Ваня, не знаем мы такой поговорки! Но самое обидное, что при народе, при построениях «майор называет нас, офицеров – МАТРОСЫ. Мы не матросы. Мы МОРЯКИ!» Утешал, как мог. Все-таки я старше его.
Гена Домонтович продал нам трёхсекционную стенку-секретер и раскладной диван. [2] Из аппаратуры в нашей комнате - «Фестиваль» и магнитофон «Астра-2». Две большие самодельные колонки обтянутые зелёной подкладочной тканью. Книги. Ни ложек, ни вилок с тарелками. Обычная хрущёвская пятиэтажка, квартира на верхнем этаже, окна на “нулевой квартал”, обиталище космонавтов и высоких гостей. А “квартал” - это два двухэтажных дома на берегу Сыр-Дарьи. А улица наша называлась Центральная, хотя была самой крайней, за ней большой парк (к каждому дереву подведена труба орошения) и за парком великая казахская река Сыр-Дарья. После гибели космонавта Комарова улица получила его имя.
Перед Новым 65м годом в часть приходит телеграмма с вызовом меня в Москву, на Петровку 28. Оформили командировку и я в столице. Встречает следователь Максимов, заводит в знаменитое здание и рассказывает, как мне повезло. Петровка расследовала крупное “тканевое дело” и при обыске на одной из “малин” нашли наши вещи и колёса. Просто ворюги, как говорится, мимоходом “случайно” или от жадности разули машину. Всё украденное свалили в кучу на какой-то “малине”, где его и обнаружили при обыске. А теперь надо провести официальную процедуру опознания и при положительном её исходе можно будет забрать свои вещи. Записали с моих слов особые приметы пропажи и при двух понятых, приглашённых из соседних кабинетов сотрудников, я забрал своё барахло. Увязал какими-то проволоками колёса и остальное, два здоровенных узла, и попёрся на вокзал и далее в Мелекесс и потом в Тюру. Ещё через полгода вызывают меня на суд по “делу Авдеева и др.”. Объяснил ситуацию начальнику штаба и он дал телеграмму на Петровку, что я в командировке.
Возле гостиницы «Центральная». Фотографирует Лена. Справа на фото чета Шершавых. В центре красуюсь я.
[1] В 1956 году в г. Мелекесс (сейчас Димитровград) Ульяновской области по инициативе И.В.Курчатова основан Научно-исследовательский институт атомных реакторов (сейчас НИИАР им. Ленина) – один из крупнейших ядерных центров России.
[2] Диван нам верно служил лишь до первого отпуска. Ключ от квартиры мы оставили Волу и в результате его «холостякования» с какими-то бабцами наш диван-кровать встречал нас уже не на ножках а на стопках книг.